![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Танечка
В 11 лет я угодила в детскую больницу. Одноклассники решили на перемене устроить кучу малу и я оказалась в основании. Итог- компрессионный перелом позвоночника. Два месяца в больнице на растяжке , месяц только на спине, две недели можно переворачиваться на живот (тогда я и поняла какое это невыразимое счастье) и две недели- на колени. Заново учиться ходить и нельзя сидеть еще 2 месяца. Я до сих пор ловлю себя на мысли что нельзя сидеть, особенно когда болею. Позвоночник мне может быть и вылечили, но душу покалечили изрядно. Потому что в больнице был ад. Для девочки из хорошей семьи, которая выросла у бабушки и ни разу не выезжала в лагеря - это был ад вдвойне. Началось всё с того что родителей в отделение не пускали. Вообще не пускали. Карантин в связи с гриппом длился все эти два месяца и полагаю что и потом тоже. Максимум- передача. Которую могли отобрать старшие девочки. Ассоциации напросились? Оно самое!
Палата на 8 человек, 6 из них них лежачих. Полностью. Нельзя вставать вообще. Таких палат в отделении было несколько. И одна нянечка!!! И простите за подробность, два судна на палату. Наверное самое противное в болезнях это осознание несовершенства человеческой природы , унизительное и грязное. Когда к боли и процедурам добавляется необходимость ждать пока до тебя доберется уже полное судно.Ну вы понимаете...
А испорченные отношения со старшими девочками вели к тому что судно могли не передать вообще или его приходилось унизительно выпрашивать.
Способов унизить и подчинить было выработано очень много. И просто высмеять девочку у которой в связи с инвалидностью переломы были каждые полгода- это самое невинное развлечение. У неё просто прятали костыли и ей приходилось ползать под кроватями в их поисках. Можно было не давать судно, можно было его специально пролить передавая, а потом ржать выслушивая ругань санитарки. Можно было играть в карты , использовав в качестве стола соседку, которой при этом нельзя было шевелиться. Ни врачи, ни медсестры, ни санитарки в это не вмешивались. Их это не касалось. Они вообще появлялись в палате два раза в день. Их ненавидели особенно люто. Да и нельзя было плакать и жаловаться. Никому! За этим следовало особо тяжкое наказание. Слезы высмеивались особенно жестоко.
Мат лился свободной рекой. На нем говорили, пели, читали стихи, объясняли дурочкам вроде меня откуда дети берутся. Там я и познакомилась с этой частью родного языка и потом еще мучила маму чтобы она мне объяснила значение и этимологию. Ну и процесс заодно.
В двух словах- разверзлась бездна. От унижений меня спасла мама. Она устроила туда санитаркой. Поэтому меня обижать побаивались. Ограничивались насмешками, игрой в карты на мне и даже приняли в стаю, опять же из страха перед мамой. От чего она не могла меня избавить так от унизительной необходимости приспосабливаться. Разница в весовых категориях была существенна, им было по 14-15, одна из них ходила и издевательства становились всё изощреннее и изощреннее. Они требовали полного подчинения и если ты не участвовал в их играх, то надо было хотя бы улыбаться на их шутки. И терпеть. Терпеть всё! Потому что мама не могла там быть 24 часа в сутки. И все-же мне доставалось меньше всех из младших.
Последней каплей для меня стала девочка Танечка. Её привезли со сломанной ногой и положили к нам так как в других палатах не было места. Она оказалась самой младшей. 7 лет. Самое страшное что она не понимала половину того что ей говорили и того что ей делали. Она улыбалась. Улыбалась всем. Такой домашний милый ребенок который воспринимал все что вокруг как некую игру. Она с удовольствием бегала на костылях по поручениям, делилась всем что ей присылали и звонко повторяла матерные частушки под общий хохот не понимая в них ни слова.Она влюбила в себя и врачей и санитарок и это подхлестнуло волну ненависти. Этого ей уже не могли простить. Перед её выпиской (перелом оказался легким и пробыла она к её счастью в этом аду всего несколько дней), её мама передала для медсестры или для врача духи. Танечка всем дала понюхать какая это прелесть, поставила флакончик на тумбочку и уснула.
Из флакона вылили всё, до капли. И влили туда содержимое судна. После чего флакон поставили на место , а утром с наслаждением наблюдали как Танечка вручает подарок медсестре, а та его открывает и нюхает. Аромат ведь долго остается во флаконе. Никто ничего не понял. Танечка раздарила все что у неё было и уехала. Это был триумф! Победа! От хохота тряслись стекла. Хорошее настроение старших позволило нам несколько дней прожить спокойно. Они всё не могли забыть как "сделали" Танечку и медсестру.
Прошло почти 30 лет. Я помню эту сцену до деталей. И высокий потолок старой питерской больницы и заледеневшие окна и запах прогорклой каши и мочи и чувство полной беспомощности перед этой адской силой .Меня выпихнуло туда из теплого дома . Я тогда многого не понимала и понимание некоторых вещей пришло потом потому что забыть это было сложно. Мне понадобилось еще три года чтобы понять что я не хочу там жить. Среди этих людей. И еще три чтобы уехать.
Но я до сих пор не могу себе простить что не предупредила Таню. Ведь хотела, но не смогла. Наверное, этот страх я им и не могу простить. До сих пор.
Палата на 8 человек, 6 из них них лежачих. Полностью. Нельзя вставать вообще. Таких палат в отделении было несколько. И одна нянечка!!! И простите за подробность, два судна на палату. Наверное самое противное в болезнях это осознание несовершенства человеческой природы , унизительное и грязное. Когда к боли и процедурам добавляется необходимость ждать пока до тебя доберется уже полное судно.Ну вы понимаете...
А испорченные отношения со старшими девочками вели к тому что судно могли не передать вообще или его приходилось унизительно выпрашивать.
Способов унизить и подчинить было выработано очень много. И просто высмеять девочку у которой в связи с инвалидностью переломы были каждые полгода- это самое невинное развлечение. У неё просто прятали костыли и ей приходилось ползать под кроватями в их поисках. Можно было не давать судно, можно было его специально пролить передавая, а потом ржать выслушивая ругань санитарки. Можно было играть в карты , использовав в качестве стола соседку, которой при этом нельзя было шевелиться. Ни врачи, ни медсестры, ни санитарки в это не вмешивались. Их это не касалось. Они вообще появлялись в палате два раза в день. Их ненавидели особенно люто. Да и нельзя было плакать и жаловаться. Никому! За этим следовало особо тяжкое наказание. Слезы высмеивались особенно жестоко.
Мат лился свободной рекой. На нем говорили, пели, читали стихи, объясняли дурочкам вроде меня откуда дети берутся. Там я и познакомилась с этой частью родного языка и потом еще мучила маму чтобы она мне объяснила значение и этимологию. Ну и процесс заодно.
В двух словах- разверзлась бездна. От унижений меня спасла мама. Она устроила туда санитаркой. Поэтому меня обижать побаивались. Ограничивались насмешками, игрой в карты на мне и даже приняли в стаю, опять же из страха перед мамой. От чего она не могла меня избавить так от унизительной необходимости приспосабливаться. Разница в весовых категориях была существенна, им было по 14-15, одна из них ходила и издевательства становились всё изощреннее и изощреннее. Они требовали полного подчинения и если ты не участвовал в их играх, то надо было хотя бы улыбаться на их шутки. И терпеть. Терпеть всё! Потому что мама не могла там быть 24 часа в сутки. И все-же мне доставалось меньше всех из младших.
Последней каплей для меня стала девочка Танечка. Её привезли со сломанной ногой и положили к нам так как в других палатах не было места. Она оказалась самой младшей. 7 лет. Самое страшное что она не понимала половину того что ей говорили и того что ей делали. Она улыбалась. Улыбалась всем. Такой домашний милый ребенок который воспринимал все что вокруг как некую игру. Она с удовольствием бегала на костылях по поручениям, делилась всем что ей присылали и звонко повторяла матерные частушки под общий хохот не понимая в них ни слова.Она влюбила в себя и врачей и санитарок и это подхлестнуло волну ненависти. Этого ей уже не могли простить. Перед её выпиской (перелом оказался легким и пробыла она к её счастью в этом аду всего несколько дней), её мама передала для медсестры или для врача духи. Танечка всем дала понюхать какая это прелесть, поставила флакончик на тумбочку и уснула.
Из флакона вылили всё, до капли. И влили туда содержимое судна. После чего флакон поставили на место , а утром с наслаждением наблюдали как Танечка вручает подарок медсестре, а та его открывает и нюхает. Аромат ведь долго остается во флаконе. Никто ничего не понял. Танечка раздарила все что у неё было и уехала. Это был триумф! Победа! От хохота тряслись стекла. Хорошее настроение старших позволило нам несколько дней прожить спокойно. Они всё не могли забыть как "сделали" Танечку и медсестру.
Прошло почти 30 лет. Я помню эту сцену до деталей. И высокий потолок старой питерской больницы и заледеневшие окна и запах прогорклой каши и мочи и чувство полной беспомощности перед этой адской силой .Меня выпихнуло туда из теплого дома . Я тогда многого не понимала и понимание некоторых вещей пришло потом потому что забыть это было сложно. Мне понадобилось еще три года чтобы понять что я не хочу там жить. Среди этих людей. И еще три чтобы уехать.
Но я до сих пор не могу себе простить что не предупредила Таню. Ведь хотела, но не смогла. Наверное, этот страх я им и не могу простить. До сих пор.
no subject
А в Израиле такого нет? Я действительно не знаю, как там. Там возможна была бы такая дедовщина в детской больнице?
no subject
Конечно жестокость детская везде бывает, но здесь с этим борются. Так как я работаю в школе, то знаю как. По крайней мере пытаются бороться и чаще всего это срабатывает.
Ну а больнице где больные дети это вообще нереально.
И у нас родители с детьми в больнице. Даже в реанимации. И днем и ночью. Иногда это требование больницы!
И еще по поводу иных отношений.
У нас в школе выбирают отличника месяца. Каждый класс. Ему торжественно вручают грамоту перед всеми классами. И их двое. Один отличник по оценкам (учителя), а второй, если это перевести на русский, то самый влиятельный в классе и умеющий дружить. Как-то так. )) Выбирают его голосованием из нескольких сами дети. Так вот еще в октябре мою дочку и её двух подружек включили в кандидаты. Она в новой школе и сами понимаете как это важно. И вдруг я узнаю что и она её подруги свои кандидатуры сняли. Учителя ничего не могут понять. Спрашиваю её. Оказывается в их классе есть мальчик у которого проблемы с ногами и он очень медленно ходит, особенно по лестницам. Он тоже был в этом списке. Так они решили убрать свои имена чтобы победил он. Потому что никогда не опаздывает на урок несмотря на то что ему очень тяжело.
Повторю, учителя про это их решение НЕ ЗНАЛИ! Это дети сами решили. 12-13 лет. Да еще и не сказали никому. Потому что для них это было само собой разумеющееся.
no subject
Гуманность в детях, разумеется, надо воспитывать и культивировать, а не растить детей в тюремно-каторжном дискурсе. Радостно знать, что есть места, где это делается.